Будете в наших краях, может по осени… На Соколинке,
Вынырнув из пучины людской, и пересекши площадь,
Пойдите туда, правее сквера, левее кинотеатра, и по старинке
Крестясь на купол церкви. Дорога — куда уж проще…

Здесь всё тише и чище. Здесь, за церковной оградою,
Охряной, прозрачно-медвяной опавшей листвы ковры;
И пряди длинные русалочьи у ив и рыжие ладоши клёнов.
Но отчего-то, светлый сей пейзаж, не слишком радует…
И эти визг и смех, звучащие как эхо — отдаленно,
В шуршании того, что облетело, резвящейся беспечно детворы.

Теперь здесь парк. И фонари из чугуна и новые скамейки.
И выложены плиткой — подарок от жены градоначальника —
Извивы томные, пересечения внезапные дорожек…
Но то, что город получил внезапно в дар от правящей семейки,
Воистину, выходит нам — ох, Бог свидетель! — всё дороже!
А, в общем, получается нарядно, но печальненько…

Здесь в прошлом веке был заложен камень… Вот седая глыба
С табличкой скромною на четырёх… Уже на трёх винтах.
И надпись есть на ней, что утверждает — да, на этом месте
Воздвигнут будет памятник погибшим за Россию, ибо
Их кости здесь лежат тому лет может триста или двести,
На бывшем кладбище Семёновском. Увы, то безымянный прах.

Здесь, церкви позади, на новенькой скамье, я посижу под старою ивой,
И, бормоча над могилой незримой, я краткие справлю поминки.
Боже мой! И без нас, и, порой, не для нас ты творишь так безумно красиво!
Эту жизнь, эту смерть… Может по осени, будете на Соколинке…