Поль Верлен

Гротески

Любому вьючному их ноги подойдут,
Дороже золота их неподкупный взгляд —
Они дорогой приключений вдаль бредут,
Как оборванцы жалкие – без цели, наугад.

Им, негодуя, проповедует мудрец,
Дурак взгрустнет от их нелепых бед,
Их вечно дразнят дети… Наконец,
И девы даже не посмотрят им вослед.

Так омерзителен, ужасен и нелеп,
Да и развратен вид у них притом,
Что в сумерках любому, кто не слеп,
Они покажутся, ей-ей, кошмарным сном.

Под визг гитар растерзанных своих,
Чей глас и впрямь рукой свободы сжат,
Они гнусавят вечно странный стих
То ль ностальгических, то ль бунтовских баллад.

К тому же в их зрачках — и смех и грех —
Такая скука — пыль избитых слов:
Ах, к вечному любовь! Ах, тени всех
Этих мумий и дряхлеющих богов…

Ну, так идите же, бродяги из бродяг,
Скитайтесь вечно, под проклятьями рыдая,
Над безднами или вдоль дюн — вот так:
Прочь — под невидящим, закрытым оком рая!

Твои объятья тяжелы, Природа — Мать!
За гордую печаль, за ту, что век от века
Нас тянет вверх, Ты жаждешь покарать,
Воздав сполна за святотатства человека.

За пламя всех надежд, увы, которым сбыться
Не дашь Ты никогда, за святость, за грехи
Уродуешь нам горестные лица,
Хлеща безжалостно по ним кнутом стихий.

Июнь нас будет жечь, декабрь неизменно
Нас проморозит до кости, ну а пока
Нам в жуткой лихорадке сводит члены,
Изрезанные в кровь листами тростника.

О как противно все, как все напрасно, глупо…
Когда же смерть с вас снимет жизни спуд,
То тощим и холодным вашим трупом
Навряд ли волки не пренебрегут…